Past the point of no return...

А знаете, точка невозвращения редко бывает точкой.
Потому что попробуй вспомни, где она была оставлена за плечами. Просто однажды ты просыпаешься и понимаешь, что в тебе что-то изменилось, при чем давно.
И это что-то не даст тебе вернуться, сколько бы ни было возможностей, мостов и отходных путей.

И может стоит сжечь все эти мосты? Чтобы не мешали двигаться вперед, повиснув пудовым грузом всевозможных обязательств...

О трех превращенияхО трех превращениях

Три превращения духа называю я вам: как дух становится
верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев.
Много трудного существует для духа, для духа сильного и
выносливого, который способен к глубокому почитанию: ко всему
тяжелому и самому трудному стремится сила его.
Что есть тяжесть? -- вопрошает выносливый дух, становится,
как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его.
Что есть трудное? -- так вопрошает выносливый дух;
скажите, герои, чтобы взял я это на себя и радовался силе
своей.
Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое
высокомерие? Заставить блистать свое безумие, чтобы осмеять
свою мудрость?
Или это значит: бежать от нашего дела, когда оно празднует
свою победу? Подняться на высокие горы, чтобы искусить
искусителя?
Или это значит: питаться желудями и травой познания и ради
истины терпеть голод души?
Или это значит: больным быть и отослать утешителей и
заключить дружбу с глухими, которые никогда не слышат, чего ты
хочешь?
Или это значит: опуститься в грязную воду, если это вода
истины, и не гнать от себя холодных лягушек и теплых жаб?
Или это значит: тех любить, кто нас презирает, и
простирать руку привидению, когда оно собирается пугать нас?
Все самое трудное берет на себя выносливый дух: подобно
навьюченному верблюду, который спешит в пустыню, спешит и он в
свою пустыню.
Но в самой уединенной пустыне совершается второе
превращение: здесь львом становится дух, свободу хочет он себе
добыть и господином быть в своей собственной пустыне.
Своего последнего господина ищет он себе здесь: врагом
хочет он стать ему, и своему последнему богу, ради победы он
хочет бороться с великим драконом.
Кто же этот великий дракон, которого дух не хочет более
называть господином и богом? "Ты должен" называется великий
дракон. Но дух льва говорит "я хочу".
Чешуйчатый зверь "ты должен", искрясь золотыми искрами,
лежит ему на дороге, и на каждой чешуе его блестит, как золото,
"ты должен!".
Тысячелетние ценности блестят на этих чешуях, и так
говорит сильнейший из всех драконов: "Ценности всех вещей
блестят на мне".
"Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность --
это я. Поистине, "я хочу" не должно более существовать!" Так
говорит дракон.
Братья мои, к чему нужен лев в человеческом духе? Чему не
удовлетворяет вьючный зверь, воздержный и почтительный?
Создавать новые ценности -- этого не может еще лев; но
создать себе свободу для нового созидания -- это может сила
льва.
Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом
-- для этого, братья мои, нужно стать львом.
Завоевать себе право для новых ценностей -- это самое
страшное завоевание для духа выносливого и почтительного.
Поистине, оно кажется ему грабежом и делом хищного зверя.
Как свою святыню, любил он когда-то "ты должен"; теперь
ему надо видеть даже в этой святыне произвол и мечту, чтобы
добыть себе свободу от любви своей: нужно стать львом для этой
добычи.
Но скажите, братья мои, что может сделать ребенок, чего не
мог бы даже лев? Почему хищный лев должен стать еще ребенком?
Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра,
самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово
утверждения.
Да, для игры созидания, братья мои, нужно святое слово
утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой
мир находит потерявший мир.
Три превращения духа назвал я вам: как дух стал верблюдом,
львом верблюд и, наконец, лев ребенком. --
Так говорил Заратустра.
(с) Ницше, "Так говорил Заратустра"

Смотрите также