Дайте мне кнут, а с его помощью я добуду себе пряник...
читать дальшеГород был серым. Серый тротуар, серые дома, серая от пыли трава и серые, хоть и одетые в кричащие одежды люди. Единственным светлым пятном был примостившийся на бордюре котёнок. Его шёрстка, взъерошиваемая время от времени холодным серым ветром, была такого нежного персикового оттенка, словно вобрала в себя все солнечные лучи прошедшего лета.
Удивительное создание… Мирное, нежное, хрупкое, но одним своим присутствием бросающее вызов всему пропахшему жжёной резиной и пылью городу. Всему миру суррогатов - безвкусной еды, одноразовой тары, однодневной любви, кричащей рекламы и затасканных стереотипов.
Просто котёнок.
Грустный котёнок.
Котёнок с Большой Мечтой.
Внимательные печальные глазки пытливо наблюдали за осенним небом, жадно вбирая проблески сказочной лазури в редких разрывах низких свинцовых туч. Он хотел в небо. Окунуться в эту невыносимую голубизну, радостно гонятся за солнечными бликами там, в высоте, и скользить по настоящей семицветной радуге. Прижаться к небу. Вобрать в себя эту бесконечность, навсегда оставить на дне сердца дикую смесь вселенского покоя и чистейшего ликования, которую обещала небесная высь.
Но увы, по какому-то нелепому недоразумению кошки не летали.
И по этому же недоразумению ни один столб, ни одно даже самое высокое дерево чуть-чуть не дотягивались до неба.
А котёнок пытался. И не раз. Ведь Большая Мечта на то и большая, что может поселиться только в очень большой душе. Котёнок и сам не знал, как эта самая душа может в нём помещаться, хотя, признаться, никогда и не размышлял над вопросами взаимодействия материального и духовного мира. Он просто знал, что если есть мечта, то всё, что от тебя требуется в жизни – это пытаться осуществить её, снова и снова.
И он пытался.
Его снимали с высоких гибких тополей, с древних причудливо вывернутых дубов, с белых берёз (они не очень-то и высокие были, но их котёнок проверял так, на всякий случай), а ещё со столбов, чердаков, антенн, а однажды даже вовремя вынесли из багажного отделения самолёта.
Люди… они ворчали и ругались, совершенно безалаберно хватая солнечное создание за загривок и спуская на серую землю. Как будто ни у кого из них не было своей Мечты. А может, и в самом деле не было? Уж слишком пустыми были их бесцветные тусклые глаза, покрытые от недосыпания и нервотрёпки паутинкой розоватых сосудов.
Но однажды…
В такой же тусклый, несмотря на всю свою кажущуюся солнечность, день котёнок сидел и думал о высоком, о том самом недостижимом небе. Ну и что с того, что сидел он посреди дороги? От возвышенных размышлений о всё ещё недостижимом небе его отвлекла дикая боль в хвосте. А хвост – это вам не лапа какая-нибудь, это… ну это хвост.
- Смотри, куда ноги ставишь! – взвизгнул котёнок, несмотря на то, что люди его не могли понять в принципе.
Рыжая-рыжая, в тон самому котёнку девчонка взмахнула длинной косой:
- А нефиг сидеть где ни попадя, - сказала она.
- А обойти сложно, да? – обиделся котёнок. – Или меня вообще не видно?
- Прости, я засмотрелась…
В голосе девушки прозвучало такое искреннее раскаяние, что котёнок разом простил всё и вся.
- А на что? – полюбопытствовал он, совсем забыв о том, что люди не разговаривают. Девушка, впрочем, тоже не торопилась отскакивать с воплем «Аааа! Оно говорящее!».
- На небо. Если на него долго смотреть, не отрываясь, и при этом идти… или даже бежать, что можно представить, что летишь. Хотя по-настоящему летать было бы лучше…
Котёнок только вздохнул. А девушка тем временем продолжала:
- Впрочем, что это я? Я ведь вроде бы как должна извиниться… Ты пойдёшь со мной? Я молока тебе налью.
Серо-голубые, перечёркнутые тонкой полоской зрачка, глаза котёнка заглянули в самую глубину зелёных человеческих глаз. И от того что котёнок там увидел, у него аж усы встопорщились. Там, в самой глубине жило небо. Самое настоящее, бесконечное небо.
Если бы котята умели смеяться…
А так он только доверчиво ткнулся мордочкой в протянутую ладонь и подумал, что небо – оно всегда рядом. Просто надо уметь его искать…
Удивительное создание… Мирное, нежное, хрупкое, но одним своим присутствием бросающее вызов всему пропахшему жжёной резиной и пылью городу. Всему миру суррогатов - безвкусной еды, одноразовой тары, однодневной любви, кричащей рекламы и затасканных стереотипов.
Просто котёнок.
Грустный котёнок.
Котёнок с Большой Мечтой.
Внимательные печальные глазки пытливо наблюдали за осенним небом, жадно вбирая проблески сказочной лазури в редких разрывах низких свинцовых туч. Он хотел в небо. Окунуться в эту невыносимую голубизну, радостно гонятся за солнечными бликами там, в высоте, и скользить по настоящей семицветной радуге. Прижаться к небу. Вобрать в себя эту бесконечность, навсегда оставить на дне сердца дикую смесь вселенского покоя и чистейшего ликования, которую обещала небесная высь.
Но увы, по какому-то нелепому недоразумению кошки не летали.
И по этому же недоразумению ни один столб, ни одно даже самое высокое дерево чуть-чуть не дотягивались до неба.
А котёнок пытался. И не раз. Ведь Большая Мечта на то и большая, что может поселиться только в очень большой душе. Котёнок и сам не знал, как эта самая душа может в нём помещаться, хотя, признаться, никогда и не размышлял над вопросами взаимодействия материального и духовного мира. Он просто знал, что если есть мечта, то всё, что от тебя требуется в жизни – это пытаться осуществить её, снова и снова.
И он пытался.
Его снимали с высоких гибких тополей, с древних причудливо вывернутых дубов, с белых берёз (они не очень-то и высокие были, но их котёнок проверял так, на всякий случай), а ещё со столбов, чердаков, антенн, а однажды даже вовремя вынесли из багажного отделения самолёта.
Люди… они ворчали и ругались, совершенно безалаберно хватая солнечное создание за загривок и спуская на серую землю. Как будто ни у кого из них не было своей Мечты. А может, и в самом деле не было? Уж слишком пустыми были их бесцветные тусклые глаза, покрытые от недосыпания и нервотрёпки паутинкой розоватых сосудов.
Но однажды…
В такой же тусклый, несмотря на всю свою кажущуюся солнечность, день котёнок сидел и думал о высоком, о том самом недостижимом небе. Ну и что с того, что сидел он посреди дороги? От возвышенных размышлений о всё ещё недостижимом небе его отвлекла дикая боль в хвосте. А хвост – это вам не лапа какая-нибудь, это… ну это хвост.
- Смотри, куда ноги ставишь! – взвизгнул котёнок, несмотря на то, что люди его не могли понять в принципе.
Рыжая-рыжая, в тон самому котёнку девчонка взмахнула длинной косой:
- А нефиг сидеть где ни попадя, - сказала она.
- А обойти сложно, да? – обиделся котёнок. – Или меня вообще не видно?
- Прости, я засмотрелась…
В голосе девушки прозвучало такое искреннее раскаяние, что котёнок разом простил всё и вся.
- А на что? – полюбопытствовал он, совсем забыв о том, что люди не разговаривают. Девушка, впрочем, тоже не торопилась отскакивать с воплем «Аааа! Оно говорящее!».
- На небо. Если на него долго смотреть, не отрываясь, и при этом идти… или даже бежать, что можно представить, что летишь. Хотя по-настоящему летать было бы лучше…
Котёнок только вздохнул. А девушка тем временем продолжала:
- Впрочем, что это я? Я ведь вроде бы как должна извиниться… Ты пойдёшь со мной? Я молока тебе налью.
Серо-голубые, перечёркнутые тонкой полоской зрачка, глаза котёнка заглянули в самую глубину зелёных человеческих глаз. И от того что котёнок там увидел, у него аж усы встопорщились. Там, в самой глубине жило небо. Самое настоящее, бесконечное небо.
Если бы котята умели смеяться…
А так он только доверчиво ткнулся мордочкой в протянутую ладонь и подумал, что небо – оно всегда рядом. Просто надо уметь его искать…
-
-
05.07.2007 в 11:36пасибки большиееее
-
-
08.07.2007 в 04:23